вроде его так зовут, а вообще не поямню точно!

Хочу тебя. Нетерпеливо-грубо.
Так юную невольницу в гареме
Кусает хан в измученные губы,
Надеясь в глубине души несмело,
Что все пройдет,
Что милосердно время,
Которое залечит раны тела.
Хочу тебя. Покорного до боли
Всем прихотям - пусть даже самым жутким.
Я властью пьян,
Я пьян твоей неволей...
Но я влюблен, а ты со мной - от скуки...
Опять, не внемля доводам рассудка,
Целую рот твой, искривленный в муке...

* * *
Опять глядишь с укором -
"Где ты шлялся?"
А я - гуляяяяял!Как сто котов чердачных!
Меня у моря ждал мой рыжий мальчик,
И я с ним там - у моря - целовался.
Мы пили кофе,
Приторно-горчащий,
Мы на двоих курили сигарету.
И он сказал мне - как бы по секрету -
Что он уже давным-давно не мальчик.
Подумаешь,
Секрет Полишинеля,
Я по губам уже узнал разгадку -
Он целовался так безумно-сладко,
Щеками полудетскими алея...
Был взгляд его
Хрустально-чист и ясен,
От так дрожал - всем телом, каждым нервом...
Я был не первым, даже не - сто первым...
А мне плевать - и сто вторым согласен!

* * *
Переболеть тобою, как чумой,
Зависнуть на краю, ломая ногти,
Тонуть в любви, как в гибельном болоте,
Пугающем бездонной глубиной.
Скрывать недуг от посторонних глаз,
Искать противоядье безуспешно,
Быть рядом, но пока еще - безгрешно,
За ширмой легких и ненужных фраз.
Носить в груди повсюду эту боль,
Сгорая лихорадкой вожделенья,
И с каждым днем быть ближе на мгновенье -
К свободе, избавленью, исцеленью -
К минутам обладания тобой.
* * *
Целый день сыпал дождь. Нудный дождь, обещавший
простуду и слякоть.
Ты звонил - не придешь - что-то врал, убежденный, конечно,
что мне невдомек.
Я не стал умолять и просить. Я не стал, как всегда, унижаться
и плакать -
Просто вышел под дождь, торопясь закурить и от наглого
ветра ладонью прикрыв огонек.
Осень мне набросала под ноги опавшие, желтые, мертвые
листья.
Там конвоем вдоль мокрой дороги стояли слепые ряды
фонарей.
И я шел, как сквозь строй, шел под небом, нависшим,
намокшим и мглистым,
И меня провожал вой коротких гудков
Из распахнутых настежь,
Как сердце,
Дверей.
* * *
Отлюбил. Это слово как сад с облетевшей листвою.
Отлюбил. Ты давно не играешь "на бис" эту роль. Но
Я слабее тебя и тебя я, конечно, не стою,
Только мне от глаголов прошедшего времени - больно.
Только мне все мерещится - ты где-то рядом, за дверью.
Только мне все мешает - луна, шум дождя и трамваи.
Только я в чудеса, как ребенок, по-прежнему верю,
Хоть и знаю давно - в этом мире чудес не бывает.
Измеряю шагами наш город - "туда" и "оттуда",
Засыпаю в постелях чужих, до утра, беспробудно.
Отлюбил. Это слово как боль. Ну зайди - на минуту.
Напиши. Позвони. Без причин. Разве это так трудно?

Полночь. Суббота. Сентябрь

Будешь ждать, только я не приду - пропади оно пропадом,
Надоевшие встречи - как старые вещи - затасканы.
Лучше я поброжу просто так по остывшему городу,
Покурю на песке рядом с морем, ленивым и ласковым.
Где-то там, за спиной, все шумят разноцветные улицы,
И торгуют мороженым милые девочки в платьицах,
Кто-то плачет там, кто-то поет, кто-то с кем-то целуется,
А над морем, над миром - луна, словно яблоко, катится.
В темноте догорает окурок - как звездочка красная,
Ты стоишь у окна и тоскливо вздыхаешь, наверное,
Хоть и знаешь, что нечего ждать - мы с тобой слишком
разные.
Заведи себе лучше собаку, большую и верную, -
Пусть меня на порог не пускает, ни утром, ни вечером,
Пусть тебя от меня охраняет - ревниво-отчаянно,
И виляет хвостом, и в глаза тебе смотрит доверчиво
В ожидании трепетном ласки и слова случайного.

К цветной фольге крахмальных простыней
К цветной фольге крахмальных простыней
Прижаться, ощутив горячей кожей
Прохладу льна.
Там, в зыбком полусне,
Воспоминанием себя тревожа
И, не сумев желаний побороть,
Не зная одиночеству предела,
Истечь в ладонь - за неименьем тела -
Сжав истово бунтующую плоть.