Как я и обещала, дорисовала и выложила..
О! какя я добрая..

…
– Вижу меня здесь не очень-то и любят.
- Тебя. Нигде. И. Никто. Не. Любит, - раздельно процедил я.
- А я уверен в обратном, - красавец ухмыльнулся, пристально меня разглядывая. – И часто ты так гуляешь один? Или же это в твоей привычке?
Он, казалось, издевался. Я не намерен этого терпеть!!!
- Чего тебе надо? – хмуро поинтересовался я, сужая глаза. Мужчина подправил свой белоснежный воротник плаща.
- Да так… Кое-что интересным показалось…
Еще мгновение и он оказался совсем рядом, толкая меня на землю. В ладони сразу впились особо колкие камушки, и я зашипел, надеюсь, как змея.
- Что тебе надо? – повторил я, намериваясь подняться. Мне этого не дали, грубо тыча носом в редкую траву. Та-а-ак!! Что это еще за..?!!!
Додумать эту мысль мне не дали, ставя на четвереньки. Живот сдавила чужая сильная рука, и весь воздух волшебным образом исчез из груди.
- Не рыпайся. Здесь все равно никого нет по близости… Я хочу предложить тебе кое-что, - ровный сладкий голос хирурга накатами затмевал тишину вокруг.
- А обязательно в такой позе? – огрызнулся я, пытаясь вырваться. Но меня крепко держали, а потом пару раз сунули лицом в охапку прошлогодних листьев.
- Да.
Мураки издевается!!! Все ему на свете шуточки… Убью!!!
- Хисока Куросаки, ты же любишь Тсузуки?
Неожиданный вопрос опалил лицо, живот и слегка задрожали колени. Какого…
- С чего это ты взял? – предельно холодно поинтересовался я, стараясь не замечать, как доктор нависает надо мной, носком дорогой обуви отодвигая сухие ветви, чтобы мне не поцарапали лицо.
- Я могу читать мысли тех, кто не особо их скрывает. А последнее время кто-то с завидным постоянством рассылал яркие мысли о милом и любимом Тсузуки… Не трудно было догадаться, кто это был, - он оскалился, и я почти уверен, сверкнул очками. Самому увидеть не пришлось, поскольку меня вновь ткнули в землю, заставляя упереться руками и обрести более устойчивую позицию.
- Значит, ты его любишь. Я предлагаю тебе, - он на секунду задумался, касаясь пальцами моей спины. – Моя кукла должна отдать свое тело ее хозяину. И тогда я не трону ее любимого.
…
Мне казалось, я потерял способность слышать.
- Что ты сказал?!!!
- Ты добровольно отдашься мне, и тогда Тсузуки спокойно будет спать ближайший месяц.
- Месяц? Это слишком…, - «мало» но не успел я договорить, меня перебили.
- Много? Я тоже так думаю. Может сократить срок? А? – Мураки опять же носком обуви расставил мои руки пошире в стороны. Я охнул, и чуть было вновь не упал на землю, но сильная рука под животом встряхнула и поставила на ноги. Точнее на все четыре конечности.
- Нет. Не надо.
А я даже не смогу воспользоваться своей силой… Я его совершенно не вижу. В эмоциональном смысле. Он так же наглухо закрыт как и Татсуми.
- Вот и хорошая куколка, - он нагнулся сильнее, чтобы зашептать на самое ухо: - Ты будешь моим каждый месяц. Как за аренду квартиры.
Ненавижу!!! Но я не могу… Не могу отказаться, когда на весах спокойствие моего… любимого. Достаточно вспомнить пару его взглядов, когда он приходил в себя с последней встречи с Мураки… Как он начинает нервничать, увидев платиновые волосы… Как становится больно, если в такие моменты синхронизироваться с ним…
- Да. Я согласен. И ты не тронешь Тсузуки…
…
Я упирался руками в скользкую землю и желал смерти. Грубые толчки сзади заставляли меня скользить сначала вперед, затем назад. Было горько, холодно и больно. Колени дрожали, жесткие пальцы чужой руки сжимали бедра, наверное, останутся синяки. Мураки читал стихи на японском, льстил своей куколке на незнакомом языке, и я вдруг осознал, что никогда не был куклой. Куклы самостоятельными не бывают. А еще они влюбляются в своих Хозяев…
Нечто, пульсирующее и горячее било изнутри, создавая ритм. А я еще слишком хорошо помнил холодные пальцы в собственной слюне…
По щекам текли слезы, я не позволял себе не единого крика. Руки наверняка покрылись кровоточащими ссадинами, хотя Мураки и старался оттащить меня подальше от камней и веток. Заботливый, черт.
Все мысли были только о Тсузуки. О том, что я скажу, когда придется отказаться от ужина – сидеть я сегодня точно не смогу.
А еще хотелось бы, чтобы Асато целовал мои руки… Но это несбыточная мечта на ряду с дюжиной подобных…
Мураки под конец смеялся, целуя поясницу.
- Не хочу портить чудесную фарфоровую кожу следами укосов и засосов.
Когда все закончилось, он слез с меня, помог подняться и даже сам застегнул мои брюки.
- Хисока, надеюсь ты помнишь, что сам согласился на это.
- Да, - я зло отвел взгляд от блеска в холодных очках. И не было больше слез, оплакивать больное тело.
- Хисока Куросаки, постараюсь в следующий раз быть более аккуратным, - Мураки убрал рукой мешающие пряди белых волос и ядовито улыбнулся. – Просто ты такой юный, что сдерживаться не было сил.
…
Я лежал на животе в собственной комнате. Хотел избавиться от горечи использования. Но ничего не получалось. Я сам согласился.
Боль ниже живота несколько усилилась. Я чувствовал, что простынь испачкалась кровью, как и листья в рощице, но сил даже пошевелиться не было.
- Хи-исока!! – в комнату ввалился радостный Тсузуки. В руках у него дымилось блюдо из вареной рыбы. – Ты есть хочешь?
- ...
- Ты заболел? – он подходит ближе и…
Звон разбивающейся о пол тарелки. Густой шмяк, когда рыба падает туда же. Асато кидается к моей постели, сдергивая простынь. Я поморщился, но полнейшее безразличие задушило меня.
- Кто?!! – Тсузуки растерянно смотрел на кровавую простынь, на меня, сжавшегося в комок в одном нижнем белье, которое также промокло от яркой жидкости. – Кто это сделал?!!
- Какая разница, - я попытался отнять простынь. Было холодно.
- Да ты горишь!! – Асато дотронулся до моего лба и отшатнулся. – Нужен врач!
- Да какой на фиг врач, - огрызнулся я. Перед глазами плыл нехороший туман. Что это?
- Врач.
Шинигами закутал меня в одеяло, слабо сопротивляющегося, и вынес в гостиную на руках.
- У него шок. Татсуми!!!
- Да? – наш всезнающий эконом возник перед нами. О! Оказывается он покрасился в длинные золотистые волосы…
- Хисока, ты меня слы…
Слова тонули в единой карусели звука. Все вокруг размазывалось. А еще ужасно было холодно.
- Асато, мне холодно, - и я потерял сознание, глядя в яркие фиолетовые пятна.
…

У Мураки нет девушки... У него есть Ория.

В свое оправдание я скажу только, что в тот момент ты спала, а отправляла и писала я ночью..

Да. Он понял...
Только подумал ли он о Мураки?

А это написанно в пейринге..
Автор сам еще не знает точно, кто с кем останется..
Рука сама печатает, а мы читаем...

Покажи мне его девушку.. А то лично мне показалось, что он только парнями интересуется...

Кстати, я вам маленькую проду написала сегодня.. пока оценки по физике ждала...

…
Тепло.
Первой моей мыслью было: тепло.
Сразу пытаться открыть глаза бессмысленно – тело не желало повиноваться.
Я чувствовал, как горело все тело под кожей, но сама кожа была ледяной. И прикосновение с чем-то теплым вызывало чувство эйфории.
Я схожу с ума.
Собрав всю свою волю в кулак, мне удалось открыть тяжелые глаза. И перед ними все поплыло, но это лишь от потери крови. Марево из серо-белых тонов медленно тускнело, и в принципе уже можно было начать отличать одни предметы от других. Оказалось, что я нахожусь уже в знакомой мне палате, а это тепло было ничем иным как электрогрелкой.
Никого нет рядом. Я один.
И я схожу с ума.
В такие моменты ужасно хочется увидеть кого-то, обнять и никогда не отпускать… А еще желательно, что б у него были яркие фиолетовые глаза.
… лежать в полном одиночестве в бело-белой палате…
… когда каждая секунда тянется вечностью…
… часами…
… глядя на плафоны из белого пластика…
… и перед мысленным взором только улыбка любимого…
… невыносимо…
Что-то громко щелкнуло и свет вырубился. Стало темно.
… надоело…
… хочу сказать правду…
… Тсузуки, я тебя люб…
Грелка протестующее зашипела, и ее провод вспыхнул.
…лю…
Стало снова холодно.
И только ноги отдало сухим жаром, когда яркие языки пламени зализали мокрую от пота простынь. Тсузуки… Мой любимый…
… идиот…
… ну почему я просто не могу сказать ему правду...
… почему у меня пропадает всякое желание говорить, как только он подходит ближе, чем на два метра…
… почему я тону в его глазах…
… почему мне так больно…
Становилось горько и трудно дышать. А я не мог пошевелиться. Пепельный дым выцарапывал легкие. Мысли бились в голове как перепуганные бабочки.
- Хисока!!! – дверь вышибается сильным ударом ноги, и Тсузуки ворвался в палату. В руке у него была упаковка шоколада. Любимый…
От гари и собственных мыслей ничего не соображаю и слабо тяну к нему руки.
Он стягивает плащ и плашмя бьет им по огню, пробираясь ко мне.
- Идем!! – он сдернул меня с постели, крепко прижимая к себе.
Сбежав вниз по лестнице, где нечем было вообще дышать, где я кашлял непрерывно, мы выскочили на улицу. И к нам подъехали красные пожарные машины.
- Что случилось? – Тсузуки подскочил со мной на руках к одному из мужчин в красном. А больница разгоралась с особой страстью. И из многих окон повалили клубы черного дыма.
- Проводку замкнуло. Напряжение почему-то повысилось, - мужчина закричал своим людям и из длинных шлангов полилась струями вода. – Откуда они ж такой источник питания достали…
Он оглядел нас, улыбнулся и щелкнул толстым пальцем меня по носу.
- Как ты? Нормально? Вот и хорошо. Крепись сынок, хороший тебе братец достался…
Тсузуки еще долго смотрел ему в след.
- Мне холодно, Асато.
- Да, сейчас, - и он закутал меня в свой спасительный плащ, пахнущий дымом.
...