Ну, люди, читайте. Настрочила в приступе вдохновения за два часа, а свежим взглядом еще не смотрела - боюсь.
Автор: Crying Angel
Название: Два месяца ада…
Фендом: Белый Крест
Статус: окончен
Жанр: яой!
Персонажи: Бред/Ран, намек на Айю/Еджи
Размещение: везде, где хотите, но указывайте мое имя!
Саммари: Бреду приходит видение и он хочет показать его другим.
Предупреждение: Всем, кто против яоя, или же младше четырнадцати лет, прошу не читать.
От автора: первый раз пишу про них, так что особо не ругайтесь
От автора 2: я лично не смотрела мульт, так что за неточности простите..
Забудь. Забудь все то, что произошло. Не было этого ада. Не было.
Вхожу в душевую. Контрастный душ – это то, что мне сейчас необходимо.
Не было ада? Точно не было? Или просто не хочется вспоминать?
Все было.
Была любовь: соседская девчонка. Была сестра: каштановолосая девчушка с карими глазами. Были заботливые родители, что иногда, как казалось, мешали своей опекой. Был я: мальчишка с фиалковыми глазами и красными волосами до поясницы. Потом был переворот, что изменил всю мою дальнейшую жизнь. Были убиты родители. Была сестра доведена до комы. Была ненависть. Была жажда отомстить. Было проявлено упорство. Было зачисление в группу по борьбе с терроризмом. Был другой я: полный сил и отваги, безжалостный убийца с ледяным взглядом, к которому боялись лишний раз подойти даже близкие. Были сострижены красные волосы. Были друзья. Была команда. Была цель: спасти сестру и отомстить ее обидчикам.
Сменяю обжигающие струи на ледяные.
Признать, что все это было, необходимо. Как и то, что превратило мою жизнь в ад, тоже было.
Была миссия. Было столкновение с четверкой, обладающими сверхъестественными способностями. Была полная неудача. Было лишение сил моих друзей. Была усмешка Оракула и предложение, от которого невозможно отказаться. Был обмен трех ребят на меня одного…
Намыливаю тело. Оракул обещал, что постарается прийти пораньше, так что надо привести себя в порядок.
Было пленение. Было многочасовое избиение и насмешки телепата. Но было так же и стремление жить. А потом…
Нет, нужно вспомнить. Только эти воспоминания поддерживают во мне жизнь, не дают потерять свою личность. Хотя я и так ее потерял…
… а потом я оказался в постели оракула. За одну лишь вскользь оброненную угрозу, что сестра и оставшиеся Вайс – легкая добыча. Была едва сдерживаемая ярость и полный провал попытки сопротивляться. Был полный проигрыш. Но была и неожиданная нежность американца.
Нет, не хочу вспоминать, не буду! Однако с каким-то садистским наслаждением продолжаю ворошить в своей памяти прошлое.
Было это не так уж и давно: две недели с лишним назад. Оракул тогда пришел позднее, чем обычно, и, виновато отведя глаза, была произнесена всего лишь одна фраза, сломавшая мою жизнь: «Они убиты. Извини меня, котенок»… Были показаны фотографии, где все мои ребята: светлокудрый Оми, темноволосый Кен, с его вечной неуклюжестью, Еджи, с его постоянным флиртом – все они лежали со спокойными лицами, которых им так не хватало в жизни, на атласных подушечках в гробах. А в руке у Еджи была зажата сигарета.
Соленые капли, бегущие по щекам, перемешиваются со струями обжигающей воды.
«Извини, котенок, я ничего не смог сделать. К тому же, - горькая усмешка исказила тогда губы оракула, - единственный способ удержать тебя – перечеркнуть твое прошлое»
Как раз тогда я и сломался. Мне стало безразлично: где я и с кем, мне стало наплевать на то, что делю постель с тем, кто мог спасти их, но не пошевелил и пальцем… Умерли те, кто был мне дорог. Умерли те, кто был важен для меня. Умерла часть меня.
Однако то, что провидец никогда не сделал мне больно – даже тогда, когда я висел в пыточной камере, он предоставлял дело ирландцу – заслуживала внимания. Я благодарен ему за то, что он все-таки пытается оживить меня, растрясти. Оракул и раньше был со мной невообразимо ласков, а после того, как я потерял самого себя, будто помешался на мне. Немного забавно быть объектом ревности рыжего телепата. Наверное. Однако я завидую ему, что он может испытывать такие человеческие эмоции, а значит, живет.
Смотрю в зеркало: глаза слегка покраснели, оракул будет огорчен, что я снова плакал. А я должен быть благодарным ему за то, что он заботится обо мне.
Не утруждая себя надеванием одежды, я лег на огромную постель с пушистым пледом. У американца всегда сердце едва не выпрыгивает из груди, когда он видит меня обнаженным и беззащитным посреди мехового царства.
А из глаз текут слезы. Почему-то вспоминается тот эпизод, когда Еджи за попытку чмокнуть меня в щеку, был нещадно избит. Ведь я тогда считал себя неприкосновенным. Глупец.
Высокий блондин со смеющимися зелеными глазами, которые прикрытые будто от усталости. Вечный задор, веселье, азарт… теперь вместо этих качеств ему предоставлен вечный покой. Тот самый покой, которого нам так не хватало в жизни. Когда было невозможно провести вечер даже в относительном спокойствии…
А в руке – сигарета. Почему-то именно этот факт меня и добил. Будто даже на пороге смерти он не захотел с ней расставаться.
Скрип половиц. Оракул вернулся.
Торопливо вытираю слезы. Еще не хватало, чтобы он волновался из-за меня. В последние дни ему и так приходится несладко. Розенкройц давят на него, утверждая, что меня надо убрать. Так же как и мою сестренку. Сестренку, которая до сих пор находится в коме. Сестренку, которую не смогут спасти даже лучшие врачи. Уроды.
Вот и сам провидец. Заходит как-то слишком торопливо, не в его качестве проявлять чувства. Он может шептать мне всякие милые глупости на ушко – но только под покровом ночи.
- Слава богу, - неожиданно улыбается он, видя меня на постели. Я поймал себя на том, что любуюсь его улыбкой, так редко проявляемой на его обычно спокойном лице, - мне привиделось, что ты…
Не хочу ничего слышать. Лучше молчи, слова слишком режут слух.
- Котенок, ты опять плакал? – он усаживает меня на колени и качает, как ребенка. У меня против воли начинают закрываться глаза. Последние ночи я не спал – как только закрывал глаза, меня начинали мучить кошмары. А в присутствии спокойного и уверенного в себе начальника Шварц я ощущаю себя защищенным. Как странно, ведь раньше я был уверен, что смогу защитить себя сам.
Оракул тихонько смеется и рассказывает какую-то забавную историю. А сам напряжен до крайности. Что-то его сильно гложет, если не может выбросить это из головы, как всегда делал со своими проблемами, как только переступал порог дома.
- Да ты совсем спишь, - тихо восклицает он и кладет меня обратно на пушистый ворсистый плед. Секунду любуется и нежно целует в лоб. Руки его скользят по коже плеча, потом мягко опускаются вниз…
- Котеночек, ты спишь? – спрашивает он и, не услышав ответа, говорит:
- Когда я сегодня был на операции – так себе, обычная рутина – меня посетила видение, как ты… - он на секунду замолк, целуя кончики моих пальцев, - как ты кончаешь свою жизнь самоубийством… и я быстро приехал сюда… котенок, не бросай меня, в моей жизни один ты остался…
После чего укрыл меня одеялом и лег рядом, обнимая меня. И через пару минут я услышал мерное дыхание Кроуфорда. Надо же, он так устал, что не стал использовать меня. Обычно у него просто крышу сносит от нежности, когда видит меня.
Я выскользнул из постели.
Посмотрел на оракула – он мягко улыбался во сне, будто видел что-то хорошее.
- Ран, - прошептал он.
Я улыбнулся. Робко, неумело, но улыбнулся. Как не улыбался уже два месяца.
Стало больно где-то около сердца. Вспомнился искристый смех Оми, ржание Кена и лучистая улыбка Еджи. Теперь я никогда их не увижу. Как не увижу того, как Хидака уронит очередную плошку с цветком и виновато щурится, собирая осколки. Как не услышу жалобы младшего, что завтра у него контрольная, а подготовиться он не успеет – из-за потока миссий, с которым мы не успеваем справляться. Как не услышу ругань Кудо, когда ему надоест очередная пассия.
Гляжу на спокойное лицо моего бывшего врага, и душу проедает тоска.
Забыть… как хочется забыть то, что произошло, сделать вид, что ничего не было…
Но как забыть то, что врывается в твои воспоминания, не дает успокоиться? Как сделать вид, что ничего не было, если на его запястье у меня часы Балинезийца?
Он меня любит, да. Это видно даже мне. Но... с моей стороны будет жестокостью врать ему, что его чувства – взаимны. А я и так всем приношу вред. Не смог спасти сестру, не смог защитить тех, кто не раз прикрывал мою спину. Не смог сохранить в себе личность. Не смог из чувства благодарности взрастить любовь. Не смог отомстить Такатори Реджи…
Внезапно вспомнилась причина беспокойства американца. Раньше я не задумывался над суицидом. Сейчас же мне эта мысль показалась мне лучшим выходом.
Забыть этот ад я не смогу, а жить с этим – невыносимо.
Подошел к пиджаку Кроуфорда и достал из внутреннего кармана его именной пистолет. Собственной катаной воспользоваться не смогу – это оружие стало для меня большим, чем просто орудие для убийства.
Подношу пистолет к виску. Прости меня, Бред, но такой жизни я не выдержу. К тому же предсказания Оракула должны всегда сбываться. Нажимаю на курок и успеваю услышать шум выстрела, прежде чем мою голову пронзила боль.
…
- Пульса нет, - молодой врач в ужасе посмотрел на своего первого серьезного пациента, который ни с того ни с сего решил уйти из этой жизни. – Медсестра, электрошок! Может, мы еще сможем его спасти, - впрочем, во взгляде доктора не было особой уверенности. Но не может же он позволить этому парню с огненно-красными волосами, которые так резко контрастировали с бледной кожей, умереть! – Три, два, один, пуск! Пульса нет. Еще раз! Три, два, один, пуск! Пульса нет. Еще раз!..
Врач с отчаяньем смотрел на приборы, которые показывали длинную прямую линию, подтверждая, что горячая кровь больше не бежит по венам молодого человека.
О, как он не хотел, чтобы он умирал! Врач видел друзей своего пациента, так заботливо приносящих фрукты и соки, все еще надеясь на чудо. Приходила к нему и его сестренка, которая еще совсем недавно сама была на грани смерти. И она после стольких лет, проведенных в коме, очнулась для того, чтобы видеть смерть брата?!
-… пульса нет. Он покинул этот мир, - устало произнес доктор, борясь с желанием еще раз запустить замученную машину электрошока.
- Смерть наступила тринадцатого ноября в 22:12:36, - сверилась с часами медсестра, записывая данные в бланки.
- Как он? – в палату ворвались трое парней, разных возрастов. Самый младший, которому было на вид лет семнадцать, увидев своего друга и командира, который, в сущности, стал ему старшим братом, всхлипнул и огромные голубые глаза наполнились слезами. Он уткнулся в грудь другого парня, темноволосого и синеглазого, который ошарашено наблюдал за тем, как от умершего отсоединяют проводки.
- Этого не может быть, я не верю, - прошептал высокий блондин с модельной внешностью и, не слушая протесты, закурил прямо в палате. Потом он кинулся к врачу, который стоял с несчастным видом, закуси губу, и принялся его трясти. – Сделайте что-нибудь, быстро! Он не может умереть! – кричал плейбой. – Только не он!
А потом, вмиг смирив свое безумство, он упал на колени рядом с телом и, держа мертвого за холодную руку, зарыдал. Однако слезы не приносили желанного облегчения. Наоборот, становилось только хуже. И от невыносимой тоски хочется завыть.
…
В это время невысокая каштановолосая девчонка упала прямо на асфальте.
- Брат… я иду…
Возле упавшей вмиг образовалась толпа, кто-то догадался вызвать полицию, и те равнодушно зафиксировали смерть. Тело девчушки, проведшей почти полжизни в коме и так не успевшей насладиться жизнью, увезли в морг. И никто не заинтересовался паспортными данными погибшей, размышляя, что ее родственники если захотят, разыщут ее тело. А не захотят, ее похоронят в безликой могиле.
И никто не знал, что никого из ее семьи уже не осталось в живых.
…
- Шулдих! Тебя кто просил доводить его до смерти?! – бушевал обычно сдержанный командир отряда Шварц.
Телепат обиженно надул губки.
- Это не я! Он сам решился на это! Я его не заставлял!
Оракул швырнул в него стул.
- А его сестру зачем убил?
- Ну, - протянул рыжий, - все равно она одна осталась. А зачем Вайс лишние проблемы? Я ж хорошее дело совершил!
- А ну быстро оживи их! Быстро, я сказал!
- Интересно, как он себе это представляет? – недовольно пробурчал телепат, но сосредоточился.
- Я работаю с идиотами, - уже успокоившись, сказал провидец. Он уже не беспокоился, потому что знал, что вернуть двух недавно умерших Фудзимий телепат мог преспокойно. Ведь теоретически их мозг еще работает, лишь по прошествии часа он успокаивается, а вернуть сознание – дело как раз для лучшего выпускника Розенкройц. А ведь он, Бред Кроуфорд, выбирал лучших.
…
- А-а!! – заорал уже немолодой водитель трупоповозки, когда к нему сзади подошла недавно подобранная буквально с улицы жертва инфаркта (как ему сказали). «Ужастиков смотреть надо меньше!» - подумал он, с трудом выравнивая машину.
- Извините, вы меня тут не высадите? – обратилась к нему девчушка, блеща карими глазами. – Мне к брату в больницу надо…
- С глюками не разговариваю, - пробормотал водитель, молясь.
- А я не глюк, - сообщила пострадавшая от сердечной болезни, улыбаясь, и в подтверждении собственных слов докоснулась до его рукава. Водитель подавил в себе желание выпрыгнуть из машины и высадил девчонку.
Провожая взглядом тоненькую фигурку, он подумал: «Тосно, пора на пенсию!»
…
Неудобно. И эти ужасающие рыдания над ухом очень раздражают. Да еще запах лекарств хлынули в нос.
- Бред, ты скотина, я хотел умереть,- не открывая глаза, сипло укоряю я. В палате, если конечно я нахожусь в больнице, мгновенно стало тихо. Потом послышался тяжелый звук, характеризующий падение тела на пол.
- Ран! Ты живой! – на меня кидается что-то теплое и не очень тяжелое. Приоткрываю один глаз и вижу светлую макушку. Человек поднимает лицо и я в ужасе зажмуриваю глаза. Если им верить, то сейчас меня обнимал не кто иной как Еджи. В памяти всплывает фотография. Он же мертв!
Отпихиваю его от себя и оглядываюсь. От увиденного хочется по-кошачьи прижать уши и оскалиться. Потому что в вокруг меня столпились мои ребята. Заплаканное личико Оми сейчас просто светилось от счастья, а вот Кен наоборот хмурился.
- А сейчас ты нам объяснишь, почему первого, кого ты зовешь, очнувшись от комы, именно наш враг, - сурово говорит он. За что я его уважаю, так это за то, что он сразу переходит к делу. Вот и сейчас, быстро вытерев предательские слезы, характеризующие, что он переживал из-за меня, он испытующе заглянул мне в глаза. Да, Бомбеец иногда просто поражает своей детской непосредственностью, но иногда он поступает по-взрослому.
Остальные тоже выжидательно посмотрели на меня.
- А что здесь вообще поисходит? Почему вы живые? – задал я интересующий меня вопрос. То, что я не попал в Рай, а живу, стало сразу ясно. Да и как пустят в Рай наемных убийц? – Вы же… умерли… две с половиной недели назад…
У них вытянулись лица.
- Ран, - осторожно сказал Еджи. – Мы живые. Да и не собираемся умирать…
Виски заломило. Я совершенно ничего не понимал.
- Два месяца назад, - подал голос Оми, - прямо на миссии, ты внезапно упал. В кому. Наверное, это Шулдих на тебя повлиял, - высказал свое предположение он. – И… никаких улучшений не ожидалось, тебе становилось только хуже. А сегодня… нам позвонили и сказали, что ты умираешь, - он снова всхлипнул и уткнулся лицом в мой бок.
Понятно… значит, все душевные переживания, что испытал, смерть друзей, полная безысходность ситуации – только иллюзия? Ну попадись мне, рыжая сволочь!
Тут в палату вбежала… мое сердце замерло… моя родная, милая, прелестная сестренка!
Она была в сознании! Она ходила, говорила, улыбалась… Как долго я мечтал об этом!
Я почувствовал себя счастливым. Остался только непонятный осадок на душе – ведь любовь Кроуфорда мне, получается, тоже привиделась… но я выкинул это из головы.
Кудо закурил. Но я, против обыкновения, не почувствовал обычного раздражения. Наоборот, сейчас мне это казалось таким домашним и уютным жестом, что я, изумив всех до крайности, отстранив его руку с пахнущей горелой листвой трубочке, поцеловал его. Оми вскрикнул, Айя зажала рот ладошками, Кен только понимающе усмехнулся. И полез целоваться к Оми.
Можете называть меня сволочью, но тогда я чувствовал себя просто отлично. Как будто и не было воспоминаний о ласках оракула.
Судьба сейчас повернулась иначе. В конце концов, мне давно нравился наш плейбой. А вины за то, что таким образом я предаю провидица, я не ощущал. Ведь по правде же ничего не было?
Конечно, я никогда не забуду его доброты и заботы, что были со мной в моем вымышленном мире. Теперь я не смогу на него смотреть с прежней ненавистью. К тому же мое чувство благодарности никуда не делось. А перерастет ли оно во что-то другое, не знаю. Посмотрим.
Кен и Оми упоенно целовались, что-то шепча друг другу на ушко в перерывах, мы с Еджи уже срывали друг с друга одежду, а моя сестренка приводила в чувство доктора, что до сих пор не пришел в себя после моего «воскрешения».
В общем, все были заняты делом.
…
- Ну а теперь ты объяснишь мне, ради чего все это было проделано? – поинтересовался немец у своего шефа, вольготно развалившись на его кресле.
- Брысь с моего места, - цыкнул на него американец. Тот недовольно поднялся и сел уже на стол, зная, что это безумно раздражает его шефа. – Хочешь сказки?
- Не-а. Меня удовлетворит только суровая действительность, - потянулся рыжий красавец, демонстрируя все прелести своего тела, к которым Бред остался, в сущности, безразличным.
- Ну ладно, как хочешь. Я заставил тебя это сделать… - начал он, как Шулдих перебил:
- Ну не заставил, скажем так, уговорил…
- Не перебивай, - возмутился провидец. – Называй как хочешь, но я использовал тебя для того, чтобы показать котенку его будущее.
- Хочешь сказать, что все Вайс умрут, а Ран пристрелит сам себя? – присвистнул Шу.
- Возможно. Но ведь мы изменили будущее своим вмешательством, не так ли? – подмигнуло ему высокое начальство. - Ну а если быть предельно честным, я лишь показал ему, что почти во всех вариантах будущего, что я видел, его судьба тесно переплетена с моей.
- А завтра ты проведаешь больного? – хитро прищурился рыжий.
- Конечно, а как же иначе…
Ну как? Не очень ужасно?
